Том Диксон был одним из первых прибывших на место происшествия, когда победитель скачек первого класса Алидар был обнаружен в своем деннике на Calumet Farm в 1990 году с переломом задней ноги.
Страховой монтажник, представляющий Ллойда в Лондоне, Диксон, дал сигнал подвергнуть жеребца эвтаназии через два дня спустя, 13 ноября 1990 года, когда тот сломал еще одну кость в той же ноге. Диксон был впутан в различные расследования и судебные разбирательства, которые последовали за смертью лошади и банкротством фермы Calumet. С самого начала, он утверждал, что Алидар травмировался в результате удара ногой о дверь денника. Том и по сей день опровергает то, что он называет различными теориями заговора, которые сохранились с той ночи.
Мой телефон зазвонил в 10:15 вечера, сразу после того, как я прильнул к подушке. Это весьма обычно для моей работы, но до сих пор не особо приветствуется. В этот вечер, 13 ноября 1990, я только закончил изменения в своей кухне. В телефоне раздался голос запаникованной Кэти Джонс, сестры призидента Calumet Farm. В краткосрочных всплесках слов я услышал "Алидар сломал ногу. Быстро приезжайте.” Я не задавал никаких вопросов, оделся и сразу же отправился на ферму. Сотрудник встретил меня в больших, красно-окрашенных железных воротах, защищая ферму, и я проехал мимо членов средств массовой информации, которые уже собирались у главного входа. В течение тех следующих нескольких дней единственным репортером, которому J.T что либо будет говорить, был Кенни Райс.
Прибыв в денник жеребца, расположенный в том же здании, что и офис фермы, я завидел небольшую толпу, можно было буквально чувствовать напряжение каждого из них. Стоило мне оказаться в деннике, первое, что я заметил, был большой кусок красного металла, лежащего по середине помещения. И тогда я спросил, не обращаясь конкретно к кому либо “Что, черт возьми, это такое?” И кто-то, мне так и не удалось узнать кто, ответил “О, это часть двери, которая отлетела, когда он её пнул.” Ланди был там вместе с Джонсом; несколькими членами фермы и ветеринаром Линдой Родос. Дверь денника была открыта и пятнадцатилетний Алидар стоял к ней задом. Он стоял только благодаря ночному сторожу Элтону Стоуну, не в состоянии распределить вес на правую заднюю ногу. Совсем немного крови виднелось на соломе. Доктор Бейкер описал травму как очень серьезный перелом берцовая кости, который вот-вот мог выйти наружу. При обычных обстоятельствах, ветеринар бы, наверное, уже усыпил коня из-за возможного отсутствия кровообращения и ранней инфекции.
Ланди, казалось, был в шоке. На его лице был заметен тревожный взгляд, когда он обеспокоенно бродил около денника, бормоча про себя, словно отказываясь верить в случившееся. Когда ветеринар уже был готов усыпить жеребца, он ему сказал “ Но это ведь Алидар; мы должны что-то сделать.” Доктор Брамладж, всемирно известный хирург, прибыл довольно-таки быстро после просьбы помочь, около 23:00. Он подтвердил, что у жеребца был поперечный перелом берцовой кости правой задней ноги. Возможность хирургической операции, как сначала думали, была безнадежной. Был какой-то разговор о возможности протеза, но это было быстро исключено. После некоторого обсуждения между тремя ветеринарами было принято решение лечить лошадь лекарствами в течение ночи, а затем провести оценку на следующее утро. Проста шина была наложена и покрыта временным стекловолоконным броском. В этот момент Алидар был уложен и весь остаток ночи его голову буквально держал доктор Рхоудс и Сандай Хатфилд, менеджер фермы племенных кобыл. Все вновь встретились в семь следующим утром.
В момент травмы была большая дискуссия в средствах массовой информации и общественности. Визуальное наблюдение и многочисленные фотографии описывали, как жеребец выбил нижнюю часть двери денника. После удара металлическая пластина прогнулась, в результате чего его правая задняя нога застряла в образовавшейся щели. Он смог освободить её, но при этом, по-видимому упал вперед, и в попытке предотвратить падение, неудачно перенёс вес на заднюю ногу. Это оспаривалось в судебном заседании.
Много слухов, сплетен и недомолвок сохранилось за прошлые два десятилетия, в течение которых я сделал много телевизионных выступлений и дал многочисленные интервью. Я всегда заканчивал, говоря, знает ли кто-то о произошедшем что-то еще, нежели сказанное мною. Никто не откликнулся. Эти дискуссии продолжаются и сегодня. Для того, чтобы ответить на все, я имею три вопроса сомневающимся: Вы были там ночью, когда лошадь была ранена? Вы были там утром в хирургии? Вы были там, когда лошадь была усыплена из гуманных соображений? Только немногие могут сказать да на все три, и те единственные люди знают абсолютно все, что происходило тогда. Был также большой пересмотр ветеранами, которые никогда не видели лошадь, не видел рентгеновские лучи, и не принимал участия в операции.
По прибытию я застал лошадь на ногах, он стоял шатко от комбинированных лекарств и факта, что стоял-то лишь на трёх здоровых ногах. Сразу после 7:00 утра, с усилием начали двигать Алидара к скорой помощи. Он должен был быть доставлен в клинику, находившуюся неподалёку. Из-за конфигурации входа в денник жеребца невозможно было забрать его прямо оттуда. Коневоз остановился у входа и ряд сотрудников фермы буквально вынес жеребца к трапу и затем, в могучей борьбе, смогли поместить жеребца внутрь. Выгрузили его, прилагая меньше усилий, но все равно приходилось быть на чеку, ибо никто не знал, что может случиться, когда она будет спускаться вниз.
До начала операции, ветеринары ветеринары все в очередной раз обсудили, придя к выводу, что самая большая проблема может быть инфекция и потеря крови из-за открытого сложного перелома. В худшем случае, нога может просто отмереть. В 8:55 утра Алидар был помещен под общий наркоз и поднят на операционный стол. Для того, чтобы стабилизировать перелом, ветеринары установили пластину около шести дюймов в длину и закрепил ее шестью хирургическими винтами. Во время этой процедуры лошадь лежала на спине все четыре ноги находились наверху. Дабы подпереть правую заднюю ногу, доктор разместил обычную тяжелую пластиковую корзину между двух задних ног, что значительно облегчило работу. Два конца трещины были собраны вместе с помощью пластины, но были небольшие кусочки, недостающие вокруг самой линии перелома. Это пространство было заполнено костным мозгом, взятым из левой стороны бедра. Во время операции было обнаружено, что лошадь, что лошадь не качала много крови, подразумевая, что не было никакого потока, добирающегося до области ног и лодыжек. В 11:00 пять хирургических штифты были вставлены в берцовую кость таким образом, что выходили с другой стороны. Части штифтов, которые торчали из противоположной стороны были обрезаны. К 11:40 утра стекловолоконный бросок был помещен вокруг всей ноги, включая чуть выше области скакательного сустава. К 11:55 утра хирургия была завершена и Алидар был помещен в мягкую комнату. К 13:15, лошадь была подвешена на лебедке, дабы не предпринимать никаких усилий, чтобы стоять самостоятельно. Ему это явно не нравилось.
Я покинул ферму в 3:00 вечера, когда все, казалось, шло хорошо, возвращаясь в ту ночь в 7:20 вечера Алидар был ярким, ел сено, даже пытался переносить вес на ногу. Было видно, что он испытывает боль, но он был довольно в хорошей форме после того, что всего двадцать один час назад. Я вернулся на ферму в 7:30 утра на следующий день. Доктор Родс сказал, что он по прежнему ярок, у него была взята кровь на анализ. Стоило мне вернуться появиться в офисе, как раздался телефонный звонок, оповещающий о чрезвычайной ситуации на ферме, и я должен немедленно вернуться. Я вернулся в конюшню в 8:15, встретив доктора Бейкер в дверях хирургии. Он сообщил, что они решили снять лошадь с лебедки, ибо у него наблюдались приступы колик, которые, возможно, были связаны из-за многих вещей: ограниченное движение, стресс, лекарства и т.д. Когда все ремни были сняты, Алидар встряхнулся, словно пес, после дождя, и, сделав пару шагов, рухнул. Все присутствующие сообщили, что слышали треск, треск ломающийся кости, которая мгновенно вышла наружу. Тогда-то единогласно было принято решения подвергнуть жеребца эвтаназии. В 8:20 утра и в ответ на внешний вид всех заинтересованных сторон, я просто сказал: “Давайте сделаем это.” И тогда доктор Родос ввел лекарство и он мирно ушёл, наконец избавляясь от боли, покидая этот мир. В качестве заключительного акта регулятора я оттянул его губу и подтвердил идентификационный номер E21991.
Мой телефон зазвонил в 10:15 вечера, сразу после того, как я прильнул к подушке. Это весьма обычно для моей работы, но до сих пор не особо приветствуется. В этот вечер, 13 ноября 1990, я только закончил изменения в своей кухне. В телефоне раздался голос запаникованной Кэти Джонс, сестры призидента Calumet Farm. В краткосрочных всплесках слов я услышал "Алидар сломал ногу. Быстро приезжайте.” Я не задавал никаких вопросов, оделся и сразу же отправился на ферму. Сотрудник встретил меня в больших, красно-окрашенных железных воротах, защищая ферму, и я проехал мимо членов средств массовой информации, которые уже собирались у главного входа. В течение тех следующих нескольких дней единственным репортером, которому J.T что либо будет говорить, был Кенни Райс.
Прибыв в денник жеребца, расположенный в том же здании, что и офис фермы, я завидел небольшую толпу, можно было буквально чувствовать напряжение каждого из них. Стоило мне оказаться в деннике, первое, что я заметил, был большой кусок красного металла, лежащего по середине помещения. И тогда я спросил, не обращаясь конкретно к кому либо “Что, черт возьми, это такое?” И кто-то, мне так и не удалось узнать кто, ответил “О, это часть двери, которая отлетела, когда он её пнул.” Ланди был там вместе с Джонсом; несколькими членами фермы и ветеринаром Линдой Родос. Дверь денника была открыта и пятнадцатилетний Алидар стоял к ней задом. Он стоял только благодаря ночному сторожу Элтону Стоуну, не в состоянии распределить вес на правую заднюю ногу. Совсем немного крови виднелось на соломе. Доктор Бейкер описал травму как очень серьезный перелом берцовая кости, который вот-вот мог выйти наружу. При обычных обстоятельствах, ветеринар бы, наверное, уже усыпил коня из-за возможного отсутствия кровообращения и ранней инфекции.
Ланди, казалось, был в шоке. На его лице был заметен тревожный взгляд, когда он обеспокоенно бродил около денника, бормоча про себя, словно отказываясь верить в случившееся. Когда ветеринар уже был готов усыпить жеребца, он ему сказал “ Но это ведь Алидар; мы должны что-то сделать.” Доктор Брамладж, всемирно известный хирург, прибыл довольно-таки быстро после просьбы помочь, около 23:00. Он подтвердил, что у жеребца был поперечный перелом берцовой кости правой задней ноги. Возможность хирургической операции, как сначала думали, была безнадежной. Был какой-то разговор о возможности протеза, но это было быстро исключено. После некоторого обсуждения между тремя ветеринарами было принято решение лечить лошадь лекарствами в течение ночи, а затем провести оценку на следующее утро. Проста шина была наложена и покрыта временным стекловолоконным броском. В этот момент Алидар был уложен и весь остаток ночи его голову буквально держал доктор Рхоудс и Сандай Хатфилд, менеджер фермы племенных кобыл. Все вновь встретились в семь следующим утром.
В момент травмы была большая дискуссия в средствах массовой информации и общественности. Визуальное наблюдение и многочисленные фотографии описывали, как жеребец выбил нижнюю часть двери денника. После удара металлическая пластина прогнулась, в результате чего его правая задняя нога застряла в образовавшейся щели. Он смог освободить её, но при этом, по-видимому упал вперед, и в попытке предотвратить падение, неудачно перенёс вес на заднюю ногу. Это оспаривалось в судебном заседании.
Много слухов, сплетен и недомолвок сохранилось за прошлые два десятилетия, в течение которых я сделал много телевизионных выступлений и дал многочисленные интервью. Я всегда заканчивал, говоря, знает ли кто-то о произошедшем что-то еще, нежели сказанное мною. Никто не откликнулся. Эти дискуссии продолжаются и сегодня. Для того, чтобы ответить на все, я имею три вопроса сомневающимся: Вы были там ночью, когда лошадь была ранена? Вы были там утром в хирургии? Вы были там, когда лошадь была усыплена из гуманных соображений? Только немногие могут сказать да на все три, и те единственные люди знают абсолютно все, что происходило тогда. Был также большой пересмотр ветеранами, которые никогда не видели лошадь, не видел рентгеновские лучи, и не принимал участия в операции.
По прибытию я застал лошадь на ногах, он стоял шатко от комбинированных лекарств и факта, что стоял-то лишь на трёх здоровых ногах. Сразу после 7:00 утра, с усилием начали двигать Алидара к скорой помощи. Он должен был быть доставлен в клинику, находившуюся неподалёку. Из-за конфигурации входа в денник жеребца невозможно было забрать его прямо оттуда. Коневоз остановился у входа и ряд сотрудников фермы буквально вынес жеребца к трапу и затем, в могучей борьбе, смогли поместить жеребца внутрь. Выгрузили его, прилагая меньше усилий, но все равно приходилось быть на чеку, ибо никто не знал, что может случиться, когда она будет спускаться вниз.
До начала операции, ветеринары ветеринары все в очередной раз обсудили, придя к выводу, что самая большая проблема может быть инфекция и потеря крови из-за открытого сложного перелома. В худшем случае, нога может просто отмереть. В 8:55 утра Алидар был помещен под общий наркоз и поднят на операционный стол. Для того, чтобы стабилизировать перелом, ветеринары установили пластину около шести дюймов в длину и закрепил ее шестью хирургическими винтами. Во время этой процедуры лошадь лежала на спине все четыре ноги находились наверху. Дабы подпереть правую заднюю ногу, доктор разместил обычную тяжелую пластиковую корзину между двух задних ног, что значительно облегчило работу. Два конца трещины были собраны вместе с помощью пластины, но были небольшие кусочки, недостающие вокруг самой линии перелома. Это пространство было заполнено костным мозгом, взятым из левой стороны бедра. Во время операции было обнаружено, что лошадь, что лошадь не качала много крови, подразумевая, что не было никакого потока, добирающегося до области ног и лодыжек. В 11:00 пять хирургических штифты были вставлены в берцовую кость таким образом, что выходили с другой стороны. Части штифтов, которые торчали из противоположной стороны были обрезаны. К 11:40 утра стекловолоконный бросок был помещен вокруг всей ноги, включая чуть выше области скакательного сустава. К 11:55 утра хирургия была завершена и Алидар был помещен в мягкую комнату. К 13:15, лошадь была подвешена на лебедке, дабы не предпринимать никаких усилий, чтобы стоять самостоятельно. Ему это явно не нравилось.
Я покинул ферму в 3:00 вечера, когда все, казалось, шло хорошо, возвращаясь в ту ночь в 7:20 вечера Алидар был ярким, ел сено, даже пытался переносить вес на ногу. Было видно, что он испытывает боль, но он был довольно в хорошей форме после того, что всего двадцать один час назад. Я вернулся на ферму в 7:30 утра на следующий день. Доктор Родс сказал, что он по прежнему ярок, у него была взята кровь на анализ. Стоило мне вернуться появиться в офисе, как раздался телефонный звонок, оповещающий о чрезвычайной ситуации на ферме, и я должен немедленно вернуться. Я вернулся в конюшню в 8:15, встретив доктора Бейкер в дверях хирургии. Он сообщил, что они решили снять лошадь с лебедки, ибо у него наблюдались приступы колик, которые, возможно, были связаны из-за многих вещей: ограниченное движение, стресс, лекарства и т.д. Когда все ремни были сняты, Алидар встряхнулся, словно пес, после дождя, и, сделав пару шагов, рухнул. Все присутствующие сообщили, что слышали треск, треск ломающийся кости, которая мгновенно вышла наружу. Тогда-то единогласно было принято решения подвергнуть жеребца эвтаназии. В 8:20 утра и в ответ на внешний вид всех заинтересованных сторон, я просто сказал: “Давайте сделаем это.” И тогда доктор Родос ввел лекарство и он мирно ушёл, наконец избавляясь от боли, покидая этот мир. В качестве заключительного акта регулятора я оттянул его губу и подтвердил идентификационный номер E21991.
